«Каждый человек сам себя воспитать должен», — говорил тургеневский Базаров. Расскажу об опыте самовоспитания при помощи приемов тайм-менеджмента, которые, как выражаются в ненаучно-популярных передачах, изменили мою жизнь.
Конечно же, изменили они не сразу, и дело не в самих этих приемах, а, наверняка, в дозревании лобных долей мозга или еще в чем-то подобном. Но факт в том, что тайм-менеджмент сыграл в этом процессе одну из главных ролей. Мне было пятнадцать, и у меня была куча дел. В моей тогдашней школе не было ничего особенного, но кое-чему там учили.
Учиться мне было трудно, и делать это я не любила
Я неспособна была увлечься ни физикой, ни химией, ни математикой, ни биологией. С учителями русского и литературы нам долгое время не везло, они задавали скучные и формальные задания. В то же время нам отлично преподавали английский, но по экстенсивной методике — заставляли каждый день зазубривать большие объемы текста. В школе я скучала и часто ее прогуливала. Мне было трудно высиживать уроки, я не умела воспринимать информацию на слух, и приходилось, чтобы что-то понять, читать учебники (чего я тоже не умела делать, потому что они скучны).
Я любила часами (ночными) болтать по телефону со своим другом, гулять по Питеру, смотреть новости по всем каналам (я сильно увлекалась политикой и даже пыталась вступать в либеральные партии — дело было в 1998 году) и... писать романы, про которые отлично понимала, что их никто не прочитает. Романы были чем-то вроде фанфиков на средневековые исторические описания: борьба городов друг с другом, интриги, казни, любовные сцены. Кроме того, я, как и позже, имела крайне неровный энергетический поток.
Мне то не хотелось вставать вообще, и я готова была днями, неделями лежать на диване, то я порывалась, как то блюдо на паучьих лапках у Стругацких, бежать на все четыре стороны сразу
Что же касается родителей, то они были просто ангелы: много работали и очень любили друг друга и меня, и у них не было ни времени, ни желания куда-то меня тащить или исправлять.
Вот с такими вводными данными я и пришла в десятый класс и тут стала понемногу подозревать, что что-то не так, что довольно много времени я трачу совершенно бездарно, все больше отстаю и не успеваю, а ведь надо решать что-то и о будущем. Мне хотелось как-то участвовать в жизни, быть в ее гуще, понимать, что происходит в мире. Я решила поступать на экономический факультет СпбГУ. Но я не умела учиться, а поступить в универ с восемью тройками было мало реально.
Вот тут и начался тайм-менеджмент.
1. Цель должна быть НЕ поставлена
Вспоминая то время, я могу с уверенностью сказать, что не ставила себе цель «поступить в Университет». Хотя имела в виду, что в принципе должна это сделать. Реальная цель подготовки к экзаменам появилась у меня примерно в марте выпускного класса. Вот тогда уже я, классическим образом распределив билеты по дням, стала к ним готовиться. До этого моей главной целью было... освободиться. Получить законное свободное время для болтовни, гулянья и писания романов — и притом не чувствовать себя постоянно неуспевающей. У меня были очень хорошие помощники — родители, которые вообще никак на меня не давили, не трепали мне нервы и не ставили целей. Они вмешивались только по моей просьбе (например, оплатили мне репетитора по математике; к слову говоря, сама я в свои 14-15 лет не без успеха выступала в роли репетитора по английскому, но мои услуги стоили дешевле).
2. Работа или отдых — третьего не дано
Первое мое тогдашнее открытие: свернуть или ограничить те активности, которые могут съесть неограниченное количество времени. Сорок минут болтовни с другом ничуть не хуже, чем три с половиной часа. Ночь без сна — это день тупежки. Несколько часов Doom-2 — не приносят счастья. Мне помогла внутренняя мотивация: я не любила это ощущение абсолютно выброшенного, потерянного времени после «загулов» (какими бы они ни были). Если после какого-то дела остается ощущение полной пустоты, это дело либо вообще не стоит начинать, либо нужно сильно ограничить. Это дело — и не работа, и не отдых, а значит, ну его.
3. Не можешь? Смоги или брось
Что ещё ело моё время? Дела, которые я не знала, как делать. Например, я могла несколько часов биться над химией или физикой, но так ничего и не понять и не решить. В результате время уходило в никуда. Я решила, что так как все успеть невозможно, некоторые вещи я просто брошу или оставлю на очень низком уровне.
Тройку из двойки сделать довольно просто — достаточно проявить хотя бы минимум доброй воли
Заодно, кстати, становится понятно, что безнадежно, а что нет. Так я открыла, что математику, при некоторых усилиях, я могу освоить. Тут пришлось искать помощи. Я стала ходить к репетитору и, в конце концов, полюбила её и стала получать четверки и пятерки. А ведь считала себя совершенно тупой. Важно было «раскидать» предметы и занятия на те, которыми не стоит заниматься вообще, и те, на которые все же стоит потратить время.
Что же касается истории, литературы, экономики и языка, то я и так их любила, и готова была заниматься ими самостоятельно. Требовалась только большая систематичность.
4. Трудности — маленькими кусочками
Я стала заводить будильник на 15, 20, 30 минут. Это был именно тот кусок времени, за который я не успевала отвлечься от английского текста или от сочинения и физически или мысленно упрыгать куда-нибудь. Вообще я очень торопливая и люблю спешить, поэтому именно мне всегда помогают маленькие искусственные авралы: «вот сейчас поднапрягусь, быстро сделаю и — ура». Качество при этом не страдает или почти не страдает. Думаю, что такой инструмент годится не всем: многих тиканье часов просто вгоняет в ступор. Но, возможно, кого-то этот подход может вылечить и от излишнего перфекционизма.
5. Не садись за стол (и не ложись на диван)
Гиперактивному подростку, каким была я, нужны другие условия занятий. Стол давно и прочно ассоциируется у него с бардаком, принуждением (или самопринуждением), тупежкой и прокрастинацией. Когда ты понимаешь, что тебе на самом деле нужно что-то выучить, а не просто сделать вид и обмануть себя или кого-то еще, то выясняется, что многие вещи лучше всего осваивать в движении, например, ходить по комнате или бегать по парку. И вообще способы внедрения в себя материала надо разнообразить. Доска и маркер, компьютер, большие листы, которые раскладываешь на полу, малюсенькие шпаргалки, которые пишешь бисерным почерком. Сейчас есть еще куча всего, начиная с аудиокниг.
6. То, что называют «майнд-картами»
Не совсем они, конечно. Просто именно в 14-16 лет формируется умение располагать информацию на листе бумаги (или вообще — в пространстве). Какую угодно информацию. Расположить и съесть. Блоки, стрелочки, сокращения, пункты и вопросы, одно вытекает из другого, некоторые вещи происходят одновременно. И история, и биология, и литература легко схематизируются, сворачиваются, а потом из этого свернутого состояния раскатываются. Постепенно это превращается в своего рода спорт («схематизируй всё!»), а уж в вузе как помогает — просто слов нет.
7. Расписание? Не-а
Я пробовала. Толку от этого не было никакого. Внутренние импульсы заниматься тем или другим были сильнее, чем удовольствие от соблюдения расписания. Мне помог другой прием: знать, сколько времени у меня есть сегодня, и прикидывать, какими делами я могу заняться и какого маленького результата добиться. Пишешь список большими пунктами на той же доске, а потом ставишь плюсы напротив сделанного.
Причем очень долго я ошибалась, переоценивая свои силы
Я могла записать восемь дел на два часа. Постепенно стала лучше оценивать время и даже смогла планировать дела на два-три дня вперед. Этот горизонт остался моим пределом очень надолго, только после двадцати лет я смогла перейти хоть к какому-то планированию на неделю вперед (и до сих пор не очень-то получается). Важно то, что я всегда планировала не только нужное, но и приятное! Ведь на него тоже уходит время.
8. Свобода
Мне не хватало свободы. В конце десятого класса я по собственному желанию перевелась из своей школы в Аничков лицей. Там я стала учиться гораздо больше. Учеба в Аничковом построена гораздо более свободно, чем в обычной школе: уроки начинаются позже, длятся дольше (как пары в институте), не звенят звонки, меньше обязательных предметов и больше факультативов, в мое время там не было обязательной посещаемости, а за тройки и двойки учителя не ругали и не стыдили — потому что было ясно, что быть здесь отличником и знать на высоком уровне все предметы невозможно и ни к чему. Вообще, режим и регламент — не лучшие друзья тайм-менеджмента. Конечно, можно приспособиться и к режиму, но для многих он не подспорье, а дополнительная трудность.
9. Считай себя очень умным и действуй как умник
В Аничковом лицее я наконец перестала считать себя двоечницей и троечницей и возомнила себя, напротив, очень умной. Поэтому я начала заниматься тем, чем, по моему мнению, должны заниматься умники. Я конспектировала выпуски новостей НТВ, создавая свою повестку дня, переводила Шекспира и даже польских поэтов (разбирая каждую строчку со словарем, потому что не знала даже азов грамматики), составляла альтернативные бюджеты РФ на будущий год и создала проект нового единого налога. Все это не только развлекало меня и льстило моему мнению о себе, но и впоследствии оказалось очень полезным. Была ли это «подготовка к вузу» или «учеба»? Нет! Чистое удовольствие, гибрид приятного и полезного.
10. Блокнотик
В Аничковом лицее не было дневников, и я завела себе блокнотик, устроенный по тому же принципу, что и школьный дневник. Я веду такие блокнотики до сих пор: на одной стороне — понедельник, вторник и среда, на другой — четверг, пятница и суббота-воскресенье. Пишу туда все дела подряд, списком: и рабочие, и личные, и детские. Других инструментов планирования у меня не было и нет.
11. Опыты с собственной волей
Пятнадцать лет — лучшее время для опытов со своей волевой и эмоциональной саморегуляцией. Вот, например, многим знакомое состояние апатии, когда ты «просто никакой», сил нет и ничего не хочется. У меня, когда я была подростком, оно бывало часто. Именно в таком состоянии я взяла за правило спрашивать у себя подробно-подробно, как баба Яга у Шварца:
«Чего тебе, душенька, хочется? Чайку или водицы? Из колодца или из болотца?» Часто оказывается, что хочется просто... спать
И после сна тебе гораздо лучше. Потом хочется чая. Потом написать стишок. А потом ты уже можешь — совсем чуть-чуть! — поработать. Чего совсем нельзя в таком состоянии, так это вещей из пункта два (пожирателей времени). Апатия только усилится, а ощущение бессмысленности всего достигнет апогея.
Так, постепенно открывая для себя все эти вполне банальные вещи, я не то чтобы становилась все более организованной, но все чаще и чаще соответствовала себе, училась распоряжаться собой. Пусть не властвовать — до этого мне и сейчас еще далеко — но по крайней мере самостоятельно определять, чем я хочу заняться сегодня или на выходных, а не плыть по течению, не следовать слишком уж покорно внешнему расписанию и в то же время не кидаться туда-сюда по первому же импульсу.
В итоге в Универ на экономический я поступила — прошла туда еле-еле, со скрипом и с напряжением всех сил — и даже его окончила, одновременно с первого курса работая. Когда мне было восемнадцать, напечатали тиражом 200 экземпляров мой первый романчик, а когда было 20 — мой третий романчик, тиражом 5000, и уже в большом хорошем издательстве. Сейчас мне 32, у меня много напечатанных книг, экономикой я не занимаюсь вообще, но горжусь тем, что, будучи творческим человеком по складу характера, тем не менее всегда сдаю работу в срок.
